Козел отпущения — несчастная жертва для вечных страданий или избранная мессия, искупающая грехи всего человечества
|
«Подобная жизнь так тяжела, пока не возьмешься за Твою руку» (Лалла «Обнаженная песня»)
Слезы мира – величина постоянная. Если в одном месте кто-то заплакал, в другом кто-то успокаивается. Если один радуется, к другому приходит печаль. Но есть и те, кто страдает и печалиться постоянно и за себя и за всех остальных, выбирая самое худшее, а все хорошее уступая другим, чтобы восстанавливать баланс во Вселенной.
Термин Козел Отпущения известен каждому. Но значение его гораздо глубже. Изначально Козел Отпущения был человеком или животным, которых приносили в жертву богам для того, чтобы умиротворить их гнев и исцелить свое сообщество, возвращая богам бремя, слишком тяжелое для коллектива. Комплекс Козла Отпущения в той или иной мере присущ всем нам, так как архетип Страдающего Раба Божия стал ядром человеческой психики в западной культуре, в православных религиозных традициях.
Он встречается в маленьких коллективах, в семьях и национальной политике государств. Их обвиняют в том, что они являются причиной неудач и несчастья. Такое обвинения служит оправданием другим людям — гонителям Козлов Отпущения, снимая с них ответственность за происходящее и тем самым сохраняя и укрепляя их самооценку, чувство собственной силы и правоты.
Так часто в семье один партнер — само воплощение доброты и порядочности, а другой – негодяй, тунеядец, алкоголик, хулиган … Но, тем не менее, расходиться никто из них не собирается, так как для идеального мужа или жены в глазах окружающих именно его партнер является «контейнером для отходов», т.е. всего того, что осуждается обществом. Если этот злодей уйдет, добродетелю придется проявлять наружу свои собственные несовершенства, что может стать угрозой для потери своего идеализированного образа «хорошего» человека. Другой пример: у «абсолютно безгрешных» мам дети часто болеют или идут по пути асоциального поведения. Так восстанавливается символическая система чистоты и целостности, необходимая для коллективного выживания.
Картина итальянского художника-символиста Agostino Arrivabene
Почему именно козел? Козел – животное живучее, порывистое в движениях, взбирающееся очень высоко, но при этом земное, сексуально возбудимое, источающее сильный запах. Козел является заботливым и одновременно агрессивным, он может жить в атмосфере равнодушия и хочет иметь хозяина. Как воплощение рогатого бога Азазеля козел символизирует первобытную творческую и эротическую энергию, созидающую и разрушающую силу и влечение. Козел был священным духом плодородия, связан с экстатическими глубинными переживаниями, подчиняя себе эти сильные страсти, которые охватывали душу, обновляя и оживляя ее.
Козел Отпущения изначально был лекарственным средством для исцеления. В ритуалах он посвящался богу и идентифицировался с ним. Его функция заключалась в помощи группе людей и содействию ее обновлению, соединяя в себе зло и смерть вместе с добром и жизнью в общий, великий, объединяющий смысл, придавая ей духовную размеренность.
Образ блуждающего по пустыни скитальца всегда был трепетным. В бескрайной пустыни человек сталкивается с непознанным и трансперсональным (религиозным опытом, расширением сознания за пределы обычных границ Эго). Когда в пустыню уходил целитель-шаман или пророк, ощущение уединения придавало ему особую жизнеспособность, внутренние силы и авторитет. Эти силы и сознание, которые он получал из божественного источника, он приносил обратно в сообщество, чтобы обогатить коллективный опыт. Если же пребывание в пустыне было недобровольным, она становилась для него проклятием. Так семейная система сама выбирает своего «гадкого утенка», способного вынести все тяготы судьбы своего рода. Для этого он должен быть сильнее духом всех остальных членов семьи, неспособных на такие испытания и последующую духовную трансформацию. Люди, вовлеченные в трансперсональные процессы, протекающие на более глубоких уровнях психики, улавливают голос провидения, исходящего с границы жизни и смерти, наслаждения и боли, любви и раны. Они хотят почувствовать его парадоксальную и несовершенную природу, что совсем не интересно и пугающе для остальных.
Для людей, оказавшихся во власти комплекса Козла Отпущения, изначально пустыня была образом места для уединения в изгнании, ибо они ощущали себя особыми, избранными. В настоящее время, когда утеряна связь с глубинным смыслом, с божественным источником, пустыня является ужасным царством Азазеля – падшего ангела, местом «Страшного Суда», засушливой пустошью огромных размеров, где человек живет иллюзиями, чувствует свое бессилие и ничтожество, бесчувственность и покинутость. Вся их жизнь напоминает ад, где нет ни чувства внутренней безопасности, ни внешней сопричастности с другими.
Поиск Козла Отпущения в наше время означает поиск того (в семье, в коллективе, в обществе), кого можно отождествить со злом, ненавидеть за это и изгнать, чтобы остальные его члены не чувствовали своей вины за собственные совершенные греховные поступки. Это форма отрицания Тени человека, того, что считается несоответствующим идеалу Эго, совершенной добродетели, принятой в том или ином обществе и культуре.
Люди, подвергшиеся комплексу Козла Отпущения, отождествляются с непризнаваемой тенью своей семейной системы или коллектива. Они чувствуют себя людьми второго сорта, отверженными изгоями, во всем виноватыми, выбирают в жизни самое худшее. Они ощущают свою ответственность, превышающую долю их индивидуальной тени. Им трудно обрести свой собственный авторитет и личностное индивидуальное признание. Отвержение ощущается ими как наказание только за то, что они живут на свете. Вина, чувство второсортности становятся их бременем. Чтобы снова стать принятыми обществом и выжить, они решают взять на себя грехи других, чтобы быть хоть в чем-то полезными и нужными, чтобы умиротворить или изменить коллектив и снова в него вернуться. Для этого они готовы принести в жертву уверенность в себе, свою уникальность, собственное благополучие, радость от жизни, любовь и удачу.
У современных людей это выражается еще и в преданности и уважение к семье, которая их отвергала. Они не могут покинуть пространство семьи, чтобы развивать свои индивидуальные незаурядные способности, пока с кем-то что-нибудь не так. Роль семейного спасателя и прислуги становятся единственными ролями, исполняя которых они чувствуют, что отвечают требованиям других. Они чувствуют себя слишком ничтожными и отторгаемыми, чтобы иметь право на собственную жизнь. Достаточно вспомнить героиню Золушку, которая жила в золе и грязи, в вечном труде и самоотдаче, уступая все лучшее своим сестрам и мачехе. Такие страдания дают им право на ожидания последующего вознаграждения в виде любви и признания за перенесенное самопожертвование и мученичество. К «Золушкам» должно придти осознание, что мир не такой уж больной и несчастный, и все смогут неплохо прожить и без их самоотверженной заботы и вечного спасательства: «Пришло время позаботиться и о себе и пусть весь мир подождет!». Нужно разоблачить свою сделку с Богом: «Если я отдала жизнь своей семье, теперь должен появиться человек, который спасет и меня и сделает мою жизнь счастливой и радостной». Такая нелепая надежда лишь притягивает людей, которые постоянно предают и разочаровывают.
С другой стороны, их добровольное самопожертвование придает им ощущение своей избранности, особой силы и богоподобности, питает их чувство гордости за способность выдерживать многое. Поэтому они берут на себя больше соответствующей им доли ответственности, подбирают и взваливают на свои плечи все, с чем другие не справляются. Роль спасателя, который несет не себе грехи других, страдая при этом в одиночестве, дает им возможность ощутить свое мнимое сходство с Христом и пережить всю глубину его страданий.
Картина итальянского художника-символиста Agostino Arrivabene
Для исцеления важно освободить своего «голодного по любви и принятию, обездоленного ребенка», признать и несчастную любовь и ненависть, которые так долго сдерживались. Изучая разные формы комплекса, вплоть до структуры изначального архетипического персонажа, мы можем найти ключ к исцелению, преодолеть страх встретиться с ним внутри себя, т.е. осознать одержимость этим героическим архетипом.
Людям, находящимся во власти комплекса Козла Отпущения, нужно увидеть, в какой мере их превратили в жертву; подмечать, как они сами выбирают самое тяжелое, трудное, худшее, никому не нужное; обращать внимание на то, как им трудно следовать своим интересам и желаниям, не боясь причинить тем самым другим неудобства и боль. Увидеть, как их внутренний гонитель-обвинитель не дает двигаться в конкретном направлении, обвиняя в том, что они слишком уродливы, чтобы принять помощь, что они не похожи на других и что они не могут измениться. Они боятся, что боль отвержения присутствует везде. Важно обратить внимание на этот страх, который бывает часто беспочвенным, чтобы развивать способность к доверию.
Оказавшись в плену комплекса Козла Отпущения, человек не может выдерживать долго одиночество, необходимое для первичной творческой работы. В этом случае одиночество воспринимается как опустошенность и отчуждение от норм. Обязанность все знать и навязчивое самообвинение препятствуют появлению чего-то оригинального. Они концентрируются не на собственном источнике творчества, а на служении коллективным идеалам и на своей несостоятельности и отверженности. Чтобы застраховать себя от причинения себе вреда, они никогда не разделяют свои творческие усилия с другими. Чтобы защитить себя от презрения обвинителей (внешних и внутренних), они выкрадывают из разных уже созданных другими форм, которые уже прошли цензуру и получили признание, то, что потом решаться вынести на всеобщее обозрение. Свое уникальное, ни на что не похожее (мысли, наблюдения, мнения, открытия) так и остается в их драгоценной шкатулочке, в их глубинном, самобытном и гениальном мире фантазий. И это печально.
Перфекционизм внутреннего обвинителя препятствует игре импровизации, необходимой для обретения собственного голоса. Высокие стандарты с одной стороны способствуют усовершенствованию их навыков работы согласно инструкциям и принятым нормам, но с другой стороны совершенно бесполезны при решении задач, требующих творческого подхода, выражения самобытности и уникальности. Когда открываются каналы творчества, это становиться указанием на ослабления власти комплекса. Творческое выражение создает сосуд для хранения и укрощения энергий агрессии, сексуальности и зависимости. Создавая что-то свое уникальное по-своему, человек тем самым отделяется от коллективного бессознательного и укрепляет свое личное персональное «Я» с его индивидуальными способностями, возможностями и ограничениями. Это позволяет разумно рассчитывать нагрузку ответственности, исходя из своих реальных человеческих сил и собственных, а не чужих желаний. Тогда открывается возможность для свободы выбора, особенно касающегося лучшего и полезного для себя.
Переосмысливание своей индивидуальной истории позволяет признать право на свой индивидуальный стиль жизни и судьбы, воплотить в жизнь новую осознанную систему ценностей, за которые раньше его осуждал внутренний гонитель.
Обычно родители людей, оказавшихся во власти комплекса Козла Отпущения, имели жесткие нормы морали и правильного поведения, были зависимы от общественного мнения. Они боялись обнажать свои чувства, вступать в открытый эмоциональный контакт. Выражение боли и страха они игнорировали, считая важным только способность справляться с трудностями любой ценой. Родители-гонители Козлов Отпущения больше всего на свете боятся испытать глубокий страх перед беспомощностью в жизни, желая оставаться всемогущим богоподобным существом. Гонители так насторожено воспринимают детские импульсы, что ребенок чувствует, как они опасны для взрослого – а значит, и для него самого. Сами же родители позволяют себе дома разные выплески агрессии и недовольства, критику и насмешки. Подлинная жизнь детей в подобных семьях оказывается возможной только в уединении. Эти дети видят всю изнанку родителей, подмечают малейшую фальшь и неискренность, так как настроены на глубокие уровни психики. Рядом с такими детьми, родители (позже и другие люди) чувствуют себя некомфортно, как будто само «Божье око» подмечает все их недостатки. Чтобы не ощущать свои несовершенства, родители вынуждены избегать близких отношений с такими детьми. Такая способность замечать всю изнанку людей становиться для Козлов Отпущения проклятием.
Правила как надо жить, навязанные родителями, обществом, запутывают, искажают восприятие реальности. Часто с пути сбивает мнение большинства, не предполагая, что оно может быть ошибочным, несмотря на масштаб заблуждений. Нужно научиться отделять собственное восприятие от мнения окружающих, преодолеть коллективное суждение и собственный страх выйти за рамки дозволенного, нарушить родительский запрет. Важно развивать способность доверять собственному непосредственному восприятию фактов, своим мыслям, чувствам, а не коллективным оценкам.
Родители-гонители сами были слабыми и уязвимыми детьми своих родителей, которые в свое время были правы и всегда что-то от них требовали. Все чувства, которые не могут перенести родители, сваливаются на детей автоматически, неосознанно. Они как будто говорят: «Возьми это на себя. Ты достаточно силен, чтобы нести в себе это дерьмо. Ты мне нужен, чтобы я тебя ненавидел(а)». И они берут это дерьмо, так как обычно в силу своей природы обладают особой чувствительностью к срытым бессознательным эмоциям других людей, взваливают на свои плечи бремя Тени своей семьи или коллектива, боясь наказания за непослушание, ответной мести от вечно недовольных родителей и начальника на работе. Они предпочитают взять на себя все страдания своих близких, всего человечества, лишь бы уменьшить их мучения, жертвуя собственными потребностями и желаниями. Такую извращенную поддержку, когда человек становится нужным из-за потребности его подчинять, ненавидеть и чувствовать к нему отвращение, в глубине души чувствуют многие женщины (как люди второго сорта по сравнению с мужчинами), группы различных меньшинств, так как несут коллективную Тень западного сознания.
В начале своего жизненного пути, люди, находящиеся под влиянием этого комплекса, не умеют осознавать свою боль и выдерживать ее неизбежное присутствие, при этом не отождествляясь с ней. Поэтому длительное время им приходиться защищаться от этой боли, становясь бесчувственными, безразличными, отчужденными, облаченными в непроницаемый панцирь: «Люди съели меня как вишню; хорошо, что я спрятался в косточке». Поэтому в коллективах им трудно работать, так как находясь рядом с другими людьми, они впитывают в себя все плохое, с чем не справляются другие: плохое настроение, неприятности в семье и в личной жизни, стыд, вину, агрессию, сомнения, непереносимое чувство утраты … Только в уединении они восстанавливаются, сонастраиваются на самих себя, отделяясь от чуждого. Это осложняет поиск работы, так как все, что предлагают в основном работодатели – это работа в кабинетах с большим количеством сотрудников. А для своего бизнеса нужно жесткое и частое общение с людьми, умение подстраиваться под нужных клиентов, притворяться ради получения прибыли.
Постепенно им нужно позволять себе переживать болезненные чувства, не приходя в состояние беспомощной паники. Так открывается несметное богатство собственных эмоций и возможность сопереживать страданиям другого человека, не убегая как раньше в маску безучастной холодности, игнорируя общение с людьми. Кроме того, опыт переживания боли, укрепляет их внутреннее хрупкое Эго и позволяет отделить и выбросить в «мусорное ведро» чрезмерный, чуждый теневой материал других людей, отвержение родителей и их непереносимые переживания, свое чувство вины, чужую ответственность… Они не обязаны сдерживать в себе все бессознательное мировое зло. Нужно видеть, что в том, в чем их обвиняют, виноваты и другие, а часто и совсем нет их вины.
Часто в молодости люди, находящиеся под властью комплекса Козла Отпущения, проходят опыт асоциального поведения, особенно связанного с воровством, вынужденным обманом в профессиональной деятельности, на который их толкают правила сообщества (например, в торговой сфере). От этого они начинают потом чувствовать невыносимое чувство вины. Но дело не в том, что они чувствую вину, совершая преступление. Они совершают преступление, потому что испытывали длительное глубинное изначальное чувство вины, связанное с правом на рождение и жизнью на этой земле. Совершая плохое действие реально в настоящем, они имеют возможность испытать облегчение за уже видимый совершенный поступок и искупить его, понимая в таком случае вполне объяснимые причины собственных душевных терзаний. Они судят других по нормам спасателей и прощают другим именно те грехи, которые презирают в себе. Свою боль они воспринимают как заслуженное наказание за совершенное ими что-то плохое, за свою неполноценность. Они чувствуют ответственность за любой плохой поступок своих братьев, сестер, близких. На работе они часто становятся ролью буфера между нижестоящими или клиентами и вышестоящими, начальством. Все недовольство клиентов или подчиненных приходится принимать на себя и выслушивать неоправданные претензии, которые на самом деле должны были быть обращены к их настоящему адресату – руководителям, которые и довели ситуацию до невыносимости, неразумности и абсурда.
Комплекс Козла Отпущения может зарождаться, когда родители нарушают удовлетворение потребностей ребенка удерживать, присваивать, обладать. Например, запреты и наказания ребенка за проявление эгоцентричности или желание обладать чем-либо в возрасте до 5-7 лет, могут оставить негативные следы на всю жизнь. Такая травма может вызвать чувство отвержения и ощущение неполноценности: ребенок чувствует, что не достоин получить желаемое или вообще желать чего-либо. Так вырастая, люди, подверженные комплексу Козла Отпущения, могут не знать, что им хочется, так как у них утрачен контакт со своими потребностями или стоит жесткий запрет на получение удовольствия от жизни, на право обладать чем-то своим, собственным, родным (сначала игрушкой, столиком, конфеткой, подарком, своим мнением, позже единственным реальным верным возлюбленным, своей долей собственности в своей же квартире…).
Комплекс может приобретаться в процессе психического заражения ощущениями близкого человека, родителя, неспособного отдавать заботу как физически, так и эмоционально (в следствие депрессии, личных и семейных проблем или заболевания).
Уверенность в себе, в которой усматривали агрессивность, традиционно вытеснялась в Тень христианской культуры. Люди, которые отождествились с Козлом Отпущения, научились бояться самоутверждения. Отказываясь от насилия, они подавляют инстинкт самозащиты, чтобы лучше соответствовать выбранной роли. Запретная подлинная ярость становиться чрезмерной требовательностью, вечным недовольством дурацким устройством мира и на арену выходят манипулятивное воздействие через свою слабость жертвы или вину. Если им что-то не нравиться, они не задумываются над тем, что это может значить, что это им просто не подходит. У них сформировано предубеждение, что «если мне что-то неприятно, не нравиться – значит со мной что-то не так». Отказаться от того, что ненавидишь нельзя, поэтому приходиться делать то, что вызывает отвращение и превращать все свои «нет» в злость и ненависть к себе.
Чтобы позволить себе оправданное высвобождение агрессии и право на ответную самозащиту, они могут очень тонко провоцировать на начало конфликта других людей. Такое отыгрывание, навязчивое повторение не будет давать полного удовлетворения, пока не станут понятны его истоки, суррогатный способ самоутверждения. Им трудно открыто выражать свой гнев из-за страха быть наказанными, отвергнутыми. Поэтому даже за злые помыслы они прибегают к самонаказанию, наказывают себя сами, чтобы этого не сделали другие или заменяют свою истинную враждебность навязчивой заботой о других.
Когда они начинают чувствовать сильную привязанность, могут отвергнуть человека первыми, чтобы скрыть свой собственный страх отвержения и зависимости, не приносящей им ничего хорошего, кроме страданий и безответной любви. Им трудно отличать, где необходимая, а где избыточная зависимость. Они боятся быть требовательными, словно грабители или жадный ребенок, не видят разницы между истинными потребностями и нарциссической жадностью. Удовлетворение их даже самых скромных желаний может быть связано с ощущением неоллатного долга, пугающим страхом снова оказаться во власти нового порабощающего источника заботливости. Так может возникать чувство вины каждый раз, когда человек видит, что его признают. Поэтому ощущения от заботливого к себе отношения, признания и внимания должны быть умеренными и постепенно увеличиваться, чтобы было время с ними справиться. Слишком явно теплые, эмоционально открытые, позитивные отношения могут оставаться долго как мучительная угроза существованию, разрушающая привычный образ обреченной, выносливой, сильной, независимой жертвы.
Люди, находящиеся в плену комплекса, бояться что-то просить, так как любое «нет» означает для них обобщенное полное отвержение их самих. В каждую просьбу они вкладывают себя целиком. Вместо того, чтобы попросить, они пассивно и безопасно для себя фантазируют об удовлетворении своего желания или предполагают, что другие интуитивно догадаются об их потребностях, утонченных желаниях: тишины, эмпатии, уместного слова поддержки и утешения… Угадывания их желаний возвращает им веру, что они сами готовы получать. И тогда они начинают чувствовать себя не только мусором.
Другим способом самоутверждения для людей, захваченных комплексом Козла Отпущения, является самоутверждение через самоистязание. Он связан с самосохранением, ибо ребенок выживает, только делая назло взрослым. Он направляет свою агрессию и против гонителей и против собственных травм и потребностей. За стиснутыми зубами открытого неповиновения скрывается стремление жить. Желание сделать назло скрывает боль отчуждения и отсутствие подходящего человека, способность удовлетворить потребность в безопасной зависимости, зависимости без последующих упреков, претензий и манипуляций. И если ребенок делает назло, это значит, что есть целостное ядро, которое смогло выжить. Поступок назло себе и самообвинение сохраняют ядро из-за пройденных испытаний, которые ощущаются смертоносными. Ребенок может и скрывать свою ценность и отказываться от эмоциональной подпитки, лишь бы не вовлекаться в реакции и отклики, которые являются для него слишком болезненными и ядовитыми, чтобы их выдержать.
Когда родители наказывают (если еще и несправедливо) детей, лишая их радости от самого любимого дела, удовольствия, детям приходиться защищаться от этого травматического переживания боли отказом от своих желаний вкусить радости жизни, горделиво показывая другим свою «самодостаточность», отрицая всякую потребность в нежности и чувствуя себя выше таких примитивных удовольствий. Сами желания становятся для них мучением. Подавление своих потребностей в этом случае дает им ощущение силы и комфорта, но вместе с тем создают конфликт между потребностью и властью (паттерн, который очень часто лежит в основе расстройств, связанных с приемом пищи). Таким людям необходимо снова научиться хотеть без чувства вины и последующего самонаказания.
Для исцеления важно пройти стадию разоблачения и возмущения: «Это не только мое бремя, почему другие не должны нести свою часть его? Это их игры, и я не могу и не хочу в них участвовать. Пусть они пострадают, чтобы измениться». Такие эмоции требуют полного признания, так как указывают на начало процесса разотождествления с такими аспектами комплекса, как отчуждение и жертвенность, а также на начало осознанного индивидуального самоутверждения, пусть даже пока в манере обвиняющего гонителя Козла Отпущения. В дальнейшем эти эмоции привнесут вопросы о справедливости, индивидуальной ответственности: «Почему именно Я?» и «Чем отличается моя жизнь от жизни коллектива?», « В чем виноват Я, а в чем другие люди?». Только после такого осознания своего принятого мученичества, проживания боли прошлого и получения от этого силы, появится возможность действовать в коллективе агрессивно и уверенно для удовлетворения своих потребностей, отстаивания своих прав, чтобы, наконец, следовать своему призванию и своей Судьбе вне симптомов виноватости и мученического самоотторжения.
Наряду с художниками, священниками, шаманами, клоунами и ведьмами Козел Отпущения пересекает границы коллектива и сталкивается с материалом, слишком насыщенным опасностью и хаосом, чтобы его мог воспринять простой смертный. Это призыв узнать судьбу, которая наделила эту болезненную роль пробуждением и возрождением духа. Отчасти человек развивается благодаря собственным жизненным травмам и особой жизни в изгнании, перерастая их. Изгнание побуждает переосмыслить старую систему ценностей, примириться с ней и освободиться от нее, чтобы построить новое королевство, которое отныне будет служить не человеческим амбициозным идеалам абсолютного совершенства, а духовности и познанию истинной сути человеческой личности.
Не вчера начался И не завтра закончиться Путь настоящего безумца.
Когда придаешь жизни, пусть даже самой нелегкой, с трагическим взглядом на жизнь, поэтический смысл, чувствуешь себя на какое-то время просто священным животным, ступающим по мягчайшим коврам, пьющим только нектар и амброзию. Погружая свою «израненную жизнь» в пространстве игры, поэзии, искусства человек глубоко осознает, что он просто прекрасно играет данную ему Господом роль. Тогда внешний мир хоть и может пока казаться жестким, неприветливым и холодным, но уже изнутри освещается светом творчества и начинает оживать все вокруг, играть разными красками, из враждебной среды превращаться в дружественную и принимающую оранжерею. Это могут быть строчки поэзии, юмор, неожиданный праздник, возникающий прямо в будний день на улице, или музыка осенних листьев и летнего дождя, задумчивый философский взгляд котика, или необычная резная ручка кофейника.
Следует помнить, что искусство всегда стоит на грани безумия и всегда должно «плясать» на грани, не удаляясь далеко ни в сторону нормы, ни в сторону безумия как разрушения смысла и миропорядка. В истинном творчестве исчезает «Я» (Эго, личность) с его планами, целями и знанием «как правильно жить». После такой смерти Эго происходит воскрешение для дальнейшей жизни Душой в любящем и заботливом мире существующей реальности, где рождается спонтанность (всегда заранее неизвестная для ума), бесстрашие жить в неопределенности безопасного бытия; жизнь превращается в удивительное приключение с неожиданными сюрпризами и подарками (как приятными, так и не очень – с точки зрения разума). Жизнь, становясь самим творчеством, начинает восприниматься не как поле для постоянной битвы за выживание, не как необходимость быть кем-то благодаря своим героическим достижениям, а как место, где можно просто жить, не принимая себя слишком всерьез, где для всех есть «СВОЕ МЕСТО», которое никто другой не сможет занять и присвоить себе.
И УЛЫБКА
В мире нет беспросветных ночей Вы мне верить должны если я говорю Если я утверждаю Что всегда даже в самой кромешной печали Есть отрытое настежь окно озаренное светом В мире есть мечта начеку Есть желанье которое нужно исполнить Есть голод который нужно насытить В мире есть благородное сердце И пожатье надежной руки И внимательные глаза И жизнь которая хочет Чтоб ее раздели с другими.
Поль Элюар
Р.S. Французский поэт Поль Элюар всегда писал свои стихи без знаков препинания, возможно, так он выражал свой неповторимый и уникальный стиль через литературное творчество и не только …
|
